Лидер и вокалист старейшей немецкой электронной группы AND ONE Стив Нагави оказался обаятельным человеком с хорошим чувством юмора. К сожалению, бумага не в состоянии передать все интонации его голоса и театральные паузы, придававшие нашей с ним беседе по телефону удивительную лёгкость. Но мы постарались воспроизвести эту атмосферу в самых интересных моментах эксклюзивного интервью ‘DarkCity’, которое Стив дал в поддержку нового студийного альбома And One ‘Bodypop’.

– В прошлую субботу вы во второй раз в истории And One дали концерт в Москве. Какие впечатления у тебя от очередного посещения России?

“Было очень круто. По сравнению с поездкой 2004 года в этот раз всё было намного веселей, и я надеюсь, что наша следующая поездка в Россию получится ещё интересней: мы уже хотим отыграть 3 или 4 концерта. Аудитория во всех странах всегда разная, например, русская – очень эмоциональная. После выступления мы общались с фэнами, и все они разные. Некоторые из них принесли с собой цветы: впервые в своей жизни я получил от фэнов в подарок цветы! Я был приятно удивлён”.

– Мы впервые делаем интервью с And One, поэтому сразу спрошу тебя, что значит название группы?

“В начале 90-х, когда начала появляться EBM-музыка, был такой танец: “and one”. Один шаг вперёд, потом один назад… К сожалению, я не могу его продемонстрировать, поэтому просто скажу, что был такой танец, который все называли “and one”. И мы подумали, что так можно назвать группу (смеётся)”.

– Прошлые альбомы вы выпускали на SPV, а сейчас перешли на Out Of Line. Почему вы решили сменить лейбл?

“Сначала мы выпускались на Machinery, полностью “электронном” лейбле. После этого перешли на Virgin, а теперь мы на Out Of Line. У нас никогда не было контракта с компанией SPV. SPV, а точнее, их подразделение Synthetic Symphony, занималось только дистрибуцией наших альбомов”.

– Ваш выбор пал на Out Of Line потому, что этот лейбл специализируется на выпуске электронной музыки или по какой-то иной причине?

“Специализация Out Of Line – не единственная причина. Позволь мне объяснить следующим образом… Слышал ли ты когда-нибудь о боксёре по имени Рокки Бальбоа?”.

– Разумеется, кто не смотрел фильмы про Рокки?

“Так вот, Out Of LIne – это Рокки Бальбоа”.

– Оригинально и предельно наглядно, хе-хе… Существуют такие музыкальные направления как “synthpop” и “electropop”, а новый альбом And One называется ‘Bodypop’. Вы предлагаете слушателю новый стиль?

“Bodypop” – не новый стиль, а попытка объяснить нашу музыку. Например, есть ярлык “futurepop”, который ничего не объясняет. “Futurepop” это “futurepop”, но это ничего не значит. Что значит “future”? А “bodypop” объясняет музыку And One, которая находится по середине между electronic body music и synthpop. Другими словами, популярный EBM. Когда And One пишут песни по типу “Sweety Sweety” их нельзя отнести к EBM. А когда это “Deutschmaschine” или “Panzermensch”, их нельзя назвать синтипопом. Тогда что такое And One? And One – это bodymusic”.

– На новом альбоме вы вернулись к классическому звучанию And One. Эра экспериментов осталась в прошлом?

“В этот раз мы решили все экспериментальные композиции наряду с миксами пустить в виде бонусов к синглам. А альбом сделать таким, чтобы его можно было слушать от начала до конца, не переключая треки. Поэтому ‘Bodypop’ – типичный для And One альбом, но это то, чего хотели наши фэны и я. С метал-группами ситуация обстоит таким же образом: никто не хочет, чтобы они кардинальным образом меняли своё звучание от альбома к альбому”.

– О чём ты поёшь в новых песнях?

“О девушках (смеётся). Это первый альбом в карьере And One, на котором я пою только о любви и сексе”.

– Политические темы тебя больше не волнуют?

“Дело не в этом. Если ты спросишь меня, слежу ли я за политикой, то мой ответ будет “да, слежу”. Также в нашем творчестве есть песни, текст которых имеет политический окрас. Но если на новом альбоме таких композиций нет, это не значит, что я совсем потерял интерес к данной теме”.

– Очень интересно в таком случае узнать твоё мнение о политическом скандале, возникшем вокруг взрыва Северной Кореей то ли атомной бомбы, то ли большого количества взрывчатки. Вот ты как считаешь, есть у Северной Кореи атомная бомба?

“Конечно у Северной Кореи она есть. Конечно. Но я бы не волновался сильно по этому поводу, потому что Северной Корее не нужна война. Им нужна бомба для самоуспокоения из-за соседства Южной Кореи и политики США. Если бы я был корейцем, я бы боялся Америки. Посмотрите, что они делают с Ираком и Ираном: они развязывают там войны, потому что им нужна нефть. Кто будет следующим? Может быть, Северная Корея?”

– Видел ли ты диск And One российского производства, на котором собраны все песни с сингла ‘So Klingt Liebe’, в оригинале выпущенного в трёх частях?

“Да, видел. Причём когда этот диск впервые попал ко мне в руки, я подумал, что это самопальная копия, на CD-Rе с принтерной обложкой. Но оказалось, что он заводского изготовления! Только тогда я подумал, что наш лейбл дал лицензию русской компании на издание такого диска и считаю это хорошей идеей. Только у меня, к сожалению, нет его копии”.

Настала пора “порадоваться” – качество изготовленного сборника And One оказалось на таком высоком уровне, что лидер группы принял банальную “пиратку” за лицензионное издание.

– Как ты относишься к попаданию альбомов и песен And One в чарты? Считаешь ли ты это необходимым и важным?

“В чартах есть необходимость. Когда альбом попадает в чарты, это помогает артисту стать известней. Все следят за чартами, поэтому если тебя в них нет, значит, ты в андеграунде, а если ты там есть, значит твой видеоклип возьмут в ротацию на MTV или VIVA. Не каждый спросит, сколько дисков ты продал, зато все спросят, попадал ли ты в чарты”.

– А вот у нас в России нет общего чарта. Радио и телепрограммы не в счёт – официального чарта у нас нет.

“Нет чартов?! Круто! Мне это нравится! Если бы в Германии не было чартов, многим группам было бы намного легче сконцентрироваться на творчестве”.

– Не знаю, как ты отнесёшься к моему следующему вопросу, наверное, тебе его задавали сотни раз... Но я хочу спросить о сравнениях And One с Depeche Mode.

“(Пауза) А что не так с этим вопросом?”.

– Может быть, ты так часто его слышал, что он тебя начал раздражать?

“Да нет, музыку Depeche Mode я тоже слышал много раз, поэтому ничего страшного (смеётся)”.

– В таком случае, как ты относишься к такому сравнению? Многие группы боятся его как огня.

“Depeche Mode – великая группа, я люблю их музыку. В And One играют не учёные, а музыканты, мы хотим получать удовольствие от того, что делаем. И для того, чтобы по максимуму разнообразить свои песни, мы копируем элементы музыки других групп, и, в частности, Depeche Mode. And One не изобрели новый стиль, а смешали вместе всё лучшее, что есть у наших любимых групп. Поэтому, конечно, музыку And One можно сравнивать с Depeche Mode, и я не понимаю, почему мне может не нравиться вопрос про это (смеётся). Без Depeche Mode не было бы And One”.

– Ваш предыдущий альбом назывался ‘Aggressor’. Интересно, существуют ли какие-нибудь вещи на этом свете, способные вызвать в тебе агрессию?

“Нет, я не агрессивен. Понять сущность человека можно, когда он пьян. Когда я пьян, всё что я делаю – это сижу на диване и улыбаюсь (смеётся). Так что я не агрессивен. Сижу себе, улыбаюсь, иногда отхожу поблевать и возвращаюсь, чтобы продолжить улыбаться и пить. Я также никогда не кричу, потому что всегда нахожу решение всем проблемам”.

– Твоя причёска давно служит объектом повышенного внимания со стороны любительниц And One. Кто её придумал, пользуешься ли ты услугами личного парикмахера?

“Придумал, говоришь, хе-хе. Вообще-то моя причёска результат чудовищной ошибки. Я хотел себе такую же причёску, как у Дэвида Гэана из Depeche Mode, и Джоук, который играл в And One, а по жизни был стилистом, научил меня, как стричь самого себя. И когда я впервые попробовал себя постричь и у меня дрогнула рука, я посмотрел в зеркало и сказал себе: “Что ж, пусть остаётся так” (смеётся). Моя причёска – результат ошибки, как и многие значимые вещи в этом мире”.