avto
Баннер
GITANE DEMONE "Будь это её чудесный последний альбом..."
2024-03-28
Читателей онлайн - 209

Будь это её чудесный последний альбом ‘Am I Wrong?’ или садомазохистский концептуальный альбом, который она записала в 1994 году вместе с предводителем бельгийских пионеров EBM A Split Second Марком Иксксом под именем Demonix, или меланхоличные песенки в стиле шансоне на пластинке ‘Dream Home Heartache’, которая была сделана с преставившимся ныне основателем Christian Death Роззом Уиллиамсом, -Житан ДеМон давно вышла из тени группы Christian Death, которую она и покинула в начале 90-х после почти десятилетней работы. Заявленный свыше полугода назад новый альбом американской готик-леди всё-таки увидел свет в самом конце прошлого года. Записанный летом 1999 в Берлине при участии музыкантов Dreadful Shadows, он отвечает самому взыскательному вкусу. Впечатляющие баллады, более роковые вещи, словно предназначенные для затуманенных готических клубов, отличное качество записи и гениальная обложка – всё это указывает на то, что ещё одна работа претендует на роль классики жанра. Бывшая девушка Christian Death живёт сегодня в Берлине из-за крутых поворотов судьбы и не в последнюю очередь из-за её новой фирмы Andromeda. Там она снимает маленькую квартирку, обставленную древней мебелью времён ГДР, которую она раздобыла при помощи родителей Свена, певца Dreadful Shadows. Стены украшают нарисованные Житаной картины и масса фотографий её спутников жизни – от Розза Уиллиамса до двух её детей - Севана и Зары.
- Одна из самых запоминающихся песен на альбоме ‘Stars Of Trash’ это “Rock’n’Roll Child”. Ты дитя рок’н’ролла?
“И да, и нет. Эта песня не обо мне, а о Роззе, который чувствовал себя гораздо больше связанным с рок’н’роллом. Лично он никогда не слушал готическую музыку. Его любовь была отдана блюзу, глэм-року, Queen, Дэвиду Боуи и разным экспериментальным вещам. Когда он много выпивал, мы всю ночь до утра играли и пели песни Дэвида Боуи. Для меня рок’н’ролл - эта не музыка рокабилли 50-х, а скорее жизненное чувство, которое так мало касается молодых групп. Современным готическим группам не хватает этого жёсткого бунтарского духа, этой страсти в их музыке. Может быть я не совсем правильно понимаю это слово, но для меня оно имеет совершенно собственное, очень важное значение”.
- Похоже, что твоя новая фирма Andromeda / Vielklang ждёт от тебя многого. Если только новый альбом будет хорошо принят широкой публикой. А сама ты продолжаешь считать себя андеграундом или нет?
“Я назвала бы себя андеграундом и видимо таковой останусь навсегда. Просто это область, в которой я работаю уже 20 лет. И это вопрос образа жизни. Я никогда не жила буржуазной жизнью. Особенно если приезжаешь из Лос-Анджелеса, то быстро замечаешь, что лучше не верить всем обещаниям, которые тебе дают. Слишком часто со мной случалось, что мне обещали нечто особенное, но потом ничего не делали. Я называю это “The Art Of Fake”. Я  не собираюсь утверждать, что точно так же будет и в этом случае. Но в последние годы я стала очень осторожна. Я радуюсь только тем вещам, которые прочно держу в руках. Но не поймите меня неправильно: если альбом будет продаваться хорошо, то я буду этому рада больше всех”.
- Ещё одна необычная вещь на альбоме - это “Shangri-La-La-Land”.
“Эта песня опять очень связана с Роззом. Речь идёт о трёхдневном пикнике в США. Тогда мы собрались с Роззом, его музыкантами Эриком, Брайаном Уорнером, моим сыном и ещё кое с кем на уикэнд. Днём было ужасно жарко. Из-за жары мы не могли ничего делать, поэтому мы устлали всю землю подушками и купили массу текилы. Мы стали совсем анархистами, говорили о вещах, которые мы ненавидим и, в конце концов, решили никогда больше в нашей жизни не употреблять слово “sorry”. Вскоре после этого умерли сначала Эрик, а потом Розз, которые были для меня словно братья. Shangri-La-La-Land была у нас на том уикэнде и на большинстве других, когда мы устраивали вечеринки. Я надеюсь, что оба, Розз и Эрик, нашли для себя там, где они сейчас находятся, эту Shangri-La-La-Land”.
- Твои мысли до сих пор заняты Роззом. Ты была на его похоронах?
“Да, конечно. На его поминках я, пара его друзей и его родители стояли на горе в Голливуде, чтобы развеять его пепел. Когда его отец открыл урну с прахом, налетел шквал ветра и развеял прах прямо нам в лица. Мы все глубоко открыли наши рты, чтобы глубже вдохнуть пепел, чтобы в нас была частица Розза. До сих пор я могу вспомнить о том, насколько горек на вкус человеческий пепел. Розз каждый день во мне и вокруг меня. Я чувствую его присутствие очень явственно. Я знаю, что сейчас ему хорошо. С Эриком я не уверена, потому что в день его смерти 27 ноября я справляла маленький праздник. В отличие от Розза, который каждый день со мной, Эрик очень далеко”.
- Ты всё ещё считаешь себя частью готической сцены?
“Я не стала бы называть свою музыку готикой. Если бы моя сольная карьера началась десять лет назад, я никогда не стала бы делать чистую готику, хотя в моей музыке всегда есть тёмная атмосфера. Люди, покупающие мои пластинки, в первую очередь фэны моего голоса, а плане музыки открыты самым разным стилям”.
- Но на твои концерты нечасто ходят люди, отличающиеся от обычных, одетых в чёрное личностей...
“Причина этого, видимо, кроется в моём прошлом. Люди знают меня певицей Christian Death. На концертах в Европе, в основном, собираются старые фэны Christian Death и те, кому нравятся мои сольные работы. В Америке дело обстоит несколько иначе: там моя публика смешана из панков, интеллектуалов, юппи, металлистов и геев. Но в основном эта публика всё равно готическая. Совсем недавно, также как и Свен из Dreadful Shadows, который сделал для меня вступление, я написала очень личное эссе о готическом подполье. Там очень много о моей личной жизни, о том, как всё это у меня началось. Обычные исторические факты и так вскоре можно будет прочесть в исторических книгах о поп-музыке”.
- Если мы заговорили о самом начале, то Pompeji 99, твоя и Вэлора группа до Christian Death, выпустившая альбом и сингл, была твоей самой первой группой?
“Нет, ещё в школе, в которой я была не особенно успешна кроме музыки и предметов искусства, я пела в некоторых группах. Подростком я играла в хард-роковой группе. Обычно мы много репетировали, играли песни Black Sabbath, Led Zeppelin или AC/DC с тогдашним певцом Боном Скоттом. Из-за этой группы я однажды полностью потеряла голос, потому что я тогда не пела, а орала. Потом я неделями не могла говорить. Когда я потом начала разговаривать, мой голос звучал очень низко, и в первое время вместо пения у меня получались хрипы. В Pompeji 99 я пришла позже, прочитав объявление в музыкальной газете”.
- Где сейчас твои два ребёнка, оставшиеся у тебя от времён с Вэлором?
“Сейчас они живут у своего отца в Нью-Йорке. Хотя, как известно, сейчас у нас не самые лучшие отношения, этот вариант оптимален, потому что им там здорово. Жизнь в Лос-Анджелесе, в Калифорнии для меня немного дороговата. Я не могу позволить себе жить там с ними в одном доме, как бы мне ни хотелось этого. Самая большая для меня цель – заработать на новом альбоме как можно больше денег, чтобы поддержать моих двух детей. До сих пор моих прибылей не хватало и мне одной”.
 
ЕЩЁ В ПРОДАЖЕ:
РЕКЛАМА В ЖУРНАЛЕ:
Уникальное предложение! Скидки до 33%! ПИШИТЕ!